Религия Древней Месопотамии(Шумеры)

Религия Древней Месопотамии

В 1914 г. учёный монах-иезуит отец Антон Даймель издал в Риме на латинском языке свой труд под названием "Panteon Babilonicum" — «Вавилонский пантеон». В книге перечислялись имена месопотамских божеств, которые учёный выписал, читая шумерские (шумерийские), вавилонские и ассирийские клинописные таблички (глиняные таблички с письменными, клинообразными знаками). Составленный А. Даймелем перечень включал 3300 имён; за прошедшие с начала века десятилетия этот список был уточнён и существенно расширен.
Конечно, не все имена в этом алфавитном списке списке равноценны. Одни встречаются постоянно, тысячи раз, в табличках, относящихся ко всем историческим периодам и происходящих из всех городов и областей Месопотамии; другие характерны для надписей какой-то одной эпохи или местности и лишь изредка упоминаются в иных текстах. Есть и такие имена, которые встречаются в клинописных документах всего два-три раза. Не равны по своему могуществу и рангу были и носители этих имён — месопотамские боги. Скажем, бог Солнца и бог, ведавший всего-навсего формами для изготовления кирпичей. Но даже самый незначительный демон, мелкий бес или какой-либо из бесчисленных этэмму (не обретший успокоения дух умершего) мог причинить немало бед, и человеку приходилось всё время держаться настороже, чтобы не рассердить кого-нибудь из них.
Огромный пантеон доставлял много затруднений месопотамским жрецам. Необозримый сонм богов требовал упорядочения, установления известной иерархии, отношений старшинства, родства, верховенства и подчинённости. В разных городах в разные исторические периоды учёные жрецы рисовали эти отношения неодинаково, вольно или невольно выдвигая на первые роли «своих» богов, традиционно почитавшихся в данной местности. Им приходилось решать сложные задачи. Признание и восхваление какого-либо одного божества, олицетворявшего природное (например, бурю) или социальное (например, клятву) явление, не означало отрицания других божеств с такими же функциями и признаками; им тоже нужно было найти какое-то место в божественной иерархии. Нередко их пытались отождествить с данным божеством или объявить частными проявлениями этого бога. Всё это создавало крайне запутанную картину (не говоря утке об остающихся почти неизвестными религиозных представлениях простонародья), и месопотамским жрецам так и не удалось создать единой чёткой иерархии в мире богов.
Не в лучшем положении оказались и современные исследователи месопотамской религии. Сколько-нибудь подробной и достоверной истории религии Двуречья пока так и не написано. Проследить её удаётся лишь в самых общих чертах и в некоторых частностях.

Родиной одной из древнейшей цивилизаций мира стало нижнее течение двух больших рек — Тигра и Евфрата. Эту область назвали Междуречье (по-гречески Месопотамия), или Двуречье. Условия исторического развития народов Месопотамии были во многом сходны с египетскими. Соответственно и формы религии в обеих странах имели очень много общего, хотя, конечно, были у них и существенные различия.
Источниками изучения религий древнего Двуречья служат многочисленные тексты, главным образом на глиняных табличках, обнаруженных при раскопках древних вавилонских и ассирийских поселений и дворцов.
Среди письменных памятников выделяется знаменитая библиотека ассирийского царя Ашшурбанипала, состоящая из нескольких десятков тысяч глиняных табличек. По приказу Ашшурбанипала по всей Месопотамии писцы снимали копии с книг для царского книгохранилища и размещали их в определенном порядке. Важнейшими источниками также служат храмовые надписи, удостоверяющие построение царями храмов, цилиндры, служившие печатями, рельефные изображения, дворцовые надписи и исторические записи царских архивов. К ним примыкают документы, касающиеся правовых отношений и частной жизни.
Подробные описания Месопотамии, в том числе обычаев и религиозных представлений ее жителей, содержатся в произведениях древнегреческих авторов Геродота, Страбона, Ксенофонта, а также в трудах римского историка Иосифа Флавия. Ценным источником по истории Ассирии и Вавилонии, крупнейших держав Междуречья, является и Библия.
Истоки месопотамской религии и культуры восходят к IV тыс. до н. э., когда стали возникать города. Сначала они появились в Шумере — южной части Междуречья. Там же зародилась и первая в истории человечества письменность. Шумерское древнейшее письмо было пиктографическим, когда отдельные предметы изображались в виде рисунков. Позже рисуночное письмо заменила клинопись. Клинообразные знаки выцарапывались на влажной глине острым предметом. Всего в шумерской письменности насчитывалось более 600 знаков, представлявших собой разные сочетания клинышков. А поскольку почти каждый знак имел довольно много значений, клинопись досконально знали лишь немногие писцы.
Дешифровка шумерской письменности была осуществлена в первой половине XX в. стараниями ученых Ф. Тюро-Данжена, А. Пебеля, А. Даймеля, А. Фалькенштейна. Что касается пиктографической письменности, то она еще так до конца и не расшифрована.
Древнейшие памятники цивилизации Двуречья, созданной шумерами и основанной на оросительном земледелии, относятся к IV тысячелетию до н. э. Именно в южной части Месопотамии возникли первые города-государства: Ур, Лагаш, Урук, Киш и другие. Религиозные верования шумеров относятся к самым ранним из известных в Междуречье, однако мы не можем с уверенностью утверждать, что каждая отдельная присущая им черта является чисто шумерской, поскольку население этой области по своему расовому составу всегда было смешанным. По сути дела, кроме языка, трудно найти что-нибудь еще, имеющее отчетливо выраженный шумерский характер.

Древние шумерские общины — самостоятельные мелкие поселки, окруженные земледельческими районами,— сначала представляли собой первичные территориальные объединения, имевшие каждое свой общинный культ. У каждой общины был свой местный бог-покровитель: он считался повелителем данной местности и имел своего служителя в лице главы общины — патеси (исак). Этот патеси был одновременно и вождем, и жрецом.
Сравнительно невысокая степень централизации власти и обожествления правителя способствовала тому, что в Двуречье достаточно легко, без ожесточенного соперничества (как это было в Египте), уживались друг с другом многие боги с посвященными им храмами и обслуживавшими их жрецами. Сохранились сведения о шумерском пантеоне, существовавшем уже на ранних ступенях цивилизации и государственности в Двуречье.
Общинные культы шумеров в древнейшую эпоху — до начала III тысячелетия до новой эры — были, по-видимому, совершенно самостоятельны, отражая самостоятельность самих общин. Но общины эти, вероятно, в более раннее время сами сложились из мелких родовых или территориальных групп. Позднее путем слияния и комбинирования местных представлений о богах-покровителях произошло формирование общешумерских божеств. Среди них выделяется великая троица: Ану — владыка неба, Эа — повелитель воды и Энлиль — хозяин земли и ветра, бог-дуновение. В эпоху политического объединения эти три бога почитались как великие общенародные божества. За ними закрепились эпитеты: Ану — непостижим и далек, Энлиль — могуч и царствен, Эа — мудр и свят.
Между великими и местными божествами шумерские жрецы стали устанавливать династические связи. Например, бог-покровитель Лагаша Нингирсу был провозглашен сыном Энлиля. Так постепенно происходило формирование пантеона, хотя говорить о религии шумеров как о системе трудно. Как и раньше, боги-покровители каждой общины сохраняли большое значение. Почитались также многочисленные добрые и злые божества, связанные с урожаем, скотом, домом, болезнями и напастями.
Интересно, что изображения богов уже в самую раннюю эпоху по большей части антропоморфны. В отличие от Египта, Месопотамия почти не знала зооморфных богов. Исключением является тот же Эа, первоначально, видимо, покровитель рыбаков, изображавшийся как человек-рыба. Почти не знала Месопотамия и культа животных — опять-таки не в пример Египту. Вообще, следы тотемизма здесь мало заметны. Были, правда, священные животные — быки, змеи. Кстати, священные быки часто изображались с человеческими головами, тогда как в Египте, напротив, боги зачастую изображались в виде человека, но с головой животного.

Как и в других древневосточных государствах, в Двуречье сами обожествленные носители власти становились предметом религиозного поклонения. Шумерские патеси были одновременно жрецами богов. Цари объединенного Двуречья, начиная с Саргона Древнего, претендовали на особую близость к небесным богам: они считались любимцами, ставленниками богов, правили от их имени. На барельефах цари обычно изображались лицом к лицу с богами либо носили божественные атрибуты.
Культовые постройки Междуречья отличались от египетских. Храмы воздвигались только главнейшим богам, в основном богам-покровителям данной общины. Наружные стены храма и платформы украшались равномерно отстоящими друг от друга выступами. Само же святилище шумеров состояло из трех частей: центральной в виде длинного двора, в глубине которого размещалось изображение божества, и симметричных боковых приделов по обеим сторонам двора. На одном его конце был расположен алтарь, на другом — стол для жертвоприношений. Подобную же планировку имели и святилища этого времени в Северном Междуречье.

Кур - царство мертвых
По одной из версий подземное царство месопотамцы называли «Кур». Проникнуть в Кур можно было, лишь преодолев «поглощающую людей реку», через которую переправлял на лодке перевозчик, «человек лодки». Образ лодочника — проводника душ, впервые появившийся в мифах Двуречья, был впоследствии воспринят этрусками, римлянами, греками, где получил имя Харун (Харон).
Подземный мир представлялся древним месопотамиам городом, надёжно обнесённым семью стенами. В него вели семь врат, следующих друг за другом. Привратник Неду (или Нети) всегда держал врата на запоре: отчасти для того, чтобы не пускать нежелательных посетителей, но главным образом, чтобы никто из обитателей не мог покинуть подземный мир.
Умерший, попадая в подземный мир, должен был прежде всего принести дары и жертвы семи подземным божествам, чтобы заручиться их поддержкой. Около каждых врат умерший снимал с себя какое-либо украшение или одежды. Пройдя все семь, он представал перед Эрешкигаль — супругой правителя подземного царства Нергала. По одной из версий — обнажённым, как это было с богиней Инанной, попавшей в подземный мир.
В подземном царстве имелась «судейская коллегия» Ануннаков. Иногда на ней председательствовали боги, явившиеся из верхнего мира: например, бог Солнца (по ночам) или бог Ауны (в период новолуния). Они объясняли умершему законы и нравы Кура и определяли его дальнейшую судьбу. После чего он отправлялся в одну из областей подземного мира. Здесь его приветствовали другие обитатели, чтобы он мог почувствовать себя как дома.
В подземном царстве существовали особые нормы поведения: держаться тихо, не привлекать к себе внимания одеждой й украшениями, стараться не выказывать своих чувств. Человек продолжал заниматься в подземном царстве тем, чем он занимался в земной жизни. Так, жрецы были обязаны выполнять все ритуалы, что и при жизни.
Проходили первые дни и до умершего начинали доходить «жалобы Шумера». Они повествовали о том, что умерший не успел сделать дома — посеять поле, достроить дом, родить сына и т. д. В особом случае тени мёртвых могли на время «подняться» на землю. В основном этим правом пользовались цари, боги. В эпосе о Гильгамеше тень Энкиду поднималась из Кура, чтобы увидеть своего друга Гильгамеша и побеседовать с ним. Можно выбраться из «страны, откуда нет возврата» и если найти себе замену. Так, богиня Инанна нашла её, оставив в подземном царстве своего супруга Думузи.
Хотя Кур предназначался для смертных, в нём пребывало немало бессмертных богов. Об этом рассказывает поэма «Сотворение бога Луны», где говорится об изгнании бога Энлиля в подземное царство.
В шумерских и аккадских сказаниях смерть — великое и неизбежное зло, «тьма», которой нельзя противостоять. Об этом прекрасно сказано в поэме «Смерть Гильгамеша». Но постепенное месопотамской мифологии появляется новый мотив — бессмертие, правда не физическое, а духовное. Человек умирает, но он бессмертен в своих делах и заслугах. С этим связано и новое представление о градации страданий в земном мире. С теми, кто имел большие семьи, кто пал на поле битвы, кто достойно прожил жизнь, в подземном царстве обращаются лучше, чем с остальными. Если в более ранних мифах тени умерших бродят во тьме без еды и пищи, то в более поздних — праведные начинают еду и воду.  
Автор: Клочков Игорь

Жизнь после смерти в религии месопотамии
Самая худшая, всем людям равно грозящая участь, есть смерть. Никто не может избегнуть смерти, никто не может освободиться от нее, и людям остается только просить об отсрочке, о долгой жизни, о достижении глубокой старости. Кто переступил за врата царства смерти, с тем все кончено: таков вечный закон. В жилище мертвых нет ни радости, ни надежды; темная ночь не освещается никаким светом; всюду лишь тление, и от всего земного великолепия остается лишь жалкая и печальная жизнь теней. Прах тления лежит на всем царстве мертвых; прахом покрыты его двери и запоры, прах есть пища живущих в нем. Так в поэтической форме выражена эта мысль в сказании о нисхождении в ад Иштар, в котором есть описание подземного мира и изображение жизни в царстве мертвых. На западе., где заходит солнце,- там вход в царство мертвых, в страну, откуда нет возврата. Область владычества Аллату, богини подземного мира, представляется в виде громадного города с чудовищной величины дворцом. Семью стенами окружена великая темница. Никакой свет не светит мертвым. Сквозь тьму слышны их горестные крики. Они живут в области ужаса и плача. Цари и жрецы и все великие земли подпадают одной и той же безотрадной участи. Нагими являются мертвецы перед страшной Аллату. Одетые в крылатые одежды, носятся они подобно теням. Нет никакого различия между добрыми и злыми, всех ждет один жребий. Но есть еще нечто более страшное, чем снизойти в царство теней: еще более позорно и мучительно остаться непогребенным. Невозможно нанести врагу более горькой обиды и более жестокого несчастья, как лишив его погребения или осквернив его могилу. Не нашедший себе покоя в могиле беспокойно бродит кругом.

    О вавилонских погребальных обрядах мы имеем лишь очень скудные сведения. Не найдено никаких надгробных надписей, а древность раскопанных могил сомнительна. Общественным обычаем было сожжение трупов. Город Нергаля Куфа был по преимуществу городом мертвых. Мертвым приносили пищу и питье и совершали возлияния на могилах.

Только мифологические представления выводят нас из этого мрачного круга мысли. Некоторая небольшая надежда открывается в мифах о Таммузе и Иштар, об острове блаженных, а также в возможности вызывать мертвых посредством заклинаний. В самой середине царства мертвых находится источник жизни, заботливо и ревниво охраняемый злыми и завистливыми демонами. В тайном, скрытом месте растет дерево молодости и жизни. Иштар насильно входит во врата преисподней и, задержанная там, освобождается хитростью богов. Аллату принуждена допустить окропление ее водою источника жизни и возвратить ей свободу. Сит-Напистим открывает Издубару сокровенное место, где находится жизненное растение. Но оно опять отнимается у него; и все, чего достигает он - это того, что дух Эабани, его умершего друга, выходит из-под земли как дуновение ветра, чтобы говорить с ним. Заклинания мертвых были, вероятно, не что иное, как церемонии, которые или доставляли какое-нибудь улучшение самим мертвым, или имели в виду вызвать явление духов.

    Два человека по милости богов были избавлены от общей участи: Сит-Напистим и его жена, сделавшись бессмертными, ведут жизнь, подобную жизни богов на острове блаженных. Только тот может увидеть остров блаженных, кто, подобно Издубару, отважится переправиться через волны смерти, преодолев самые страшные опасности. Остров этот помещен против устья двух потоков, Евфрата и Тигра. На нем есть врачующий источник жизни и восстановляющее молодость жизненное растение. Только Самас знает к нему дорогу, по которой он ежедневно проходит. Очень вероятно, что остров блаженных, хотя он и находится около устья двух рек, надо искать на востоке, откуда исходит всякая жизнь.

Источник
Автор: Клочков Игорь

Вавилонская космогония
Вопрос о том, как возник мир, вставал перед всеми древними народами. Появлялся он и у древних обитателей Двуречья.
Самый пространный рассказ о сотворении мира, дошедший до наших дней, содержится в культовом эпосе «Энума элиш» («Когда вверху...»), который посвящён вавилонскому богу Мардуку.
Когда вверху небо названо не было,
Суша внизу не имела названия.
Апсу первородный, всё сотворивший,
И матерь Тиамат, что всё поролила,
Воды свои воедино мешали...
Тогда в нелрах заролились боги...
Итак, в начале мира был хаос солёных вод — Тиамат и пресных — Апсу, в котором зародились боги. Явились Лахму и Лахаму (быть может, Грязь и Илистые отмели). За первой парой богов последовала вторая — Аншар (Небесный круг) и Кишар (Земной круг). Потом бог Апсу сотворил бога Энки (Эа). Появляются и другие боги.
Толпой собираются сородичи-боги,
Тревожат Тиамат, снуют, суетятся,
Чрево Тиамат они колеблют
Буйным гамом в верхних покоях,
В Апсу не утихает их гомон.
Разбуженный шумом, Апсу по подсказке советника Мумму решает уничтожить богов, но всеведущий Эа находит выход.
Заклинание святое сотворил премудро,
Повторил громозвучно, отправил в Воды.
Излилась дремота, сном окружила —
Апсу усыпил он сном излиянным.
Цепененье охватило советника Мумму.
Эа убил Апсу, пленил Мумму и сотворил себе покои, названные «Апсу».
Там с Дамкиной, с супругой, возлёг Эа в величье,
В покое судеб и предначертаний
Бог зачал мудрейшего из мудрых,
В «Апсу» зарождён был Мардук...
Он ростом велик, среди всех превосходен,
Немыслимо облик его совершенен —
Трудно понять, невозможно прелставить:
Четыре глаза, четыре уха!
Уста раскроет — из уст его пламя!

Овдовевшая Тиамат, супруга Апсу, решает отомстить богам. Она создаёт полчище чудовищ, во главе которых ставит Кингу, и вручает ему «таблицы судеб», определяющие движение мира и мировых событий. Вид и мощь воинства Тиамат наводят страх на богов. Только юный Мардук дерзает выступить против них, но ставит перед старейшими богами свои условия:

Если я мстителем за вас стану,
Чтоб Тиамат осилить и спасти ваши жизни, —
Соберите Совет,возвысьте мой жребий...
Моё слово, как ваше, да решает судьбы!
Неизменным да булет всё то, что создам я!
Боги согласны на всё.

Дали жезл ему, трон и царское платье,
Оружье победное, что врагов поражает...
Друг на друга пошли Тиамат и Мардук...
Ринулись в битву, сошлись в сраженье...
Пасть Тиамат раскрыла — поглотить его хочет,
Он вогнал в неё Вихрь — сомкнуть губы она не может...
Её тело раздулось, её пасть раскрылась.
Он пустил стрелу и рассёк ей чрево,
Он нутро ей взрезал,завлалел её серлием...

Увидев гибель Тиамат, её воинство обратилось в бегство, но Мардук пленил их, а Кингу убил и забрал «таблицы судеб», «что достались тому не по праву». Затем Мардук возвращается к поверженной Тиамат.

Рассёк её тушу, хитроумное создал.
Разрубил пополам её, словно ракушку.
Взял половину — покрыл ею небо.
Слелал запоры, поставил стражей —
Пусть следят, чтобы не просочились воды..
Размеры «Апсу» измерил Влалыка,
Отраженье его — Эшарру создал,
Эшарру, кумирню, что поставил на небе,
На небе Мардук устроил богам стоянки.,

Он устроил стоянки богам великим.
Звёзды-планеты, подобья богов, он сделал.
Он год разделил — начертил рисунок.
Двенадцать месяцев звёздных расставил он по три...
С обеих небесных сторон открыл он ворота...
Дал сияние Месяцу — хранителю ночи...
Он поставил главу Тиамат, гору на ней он насыпал.
Тигр и Евфрат пропустил он сквозь её очи..
Так создавал он небо и землю...

Затем он назначил свои ритуалы, установил свои обряды... И наконец по плану Мардука боги творят человека:

Кровь соберу я, скреплю костями.
Создам существо, назову человеком.
Воистину я сотворю человеков,
Пусть служат богам, чтоб те тдохнули,
На крови Кингу «людей сотворил он.

"Дал им бремя божие, богам же — отдых". Кончается эпос рассказом о сотворении храма Эсагила и Вавилона (буквальный перевод названия этого города — Врата бога).

Так представляли происхождение мира вавилоняне в конце II—I тысячелетия до н. э. Картина творения не очень полная, о многом эпос умалчивает, но других, более подробных текстов, увы, нет.

Автор: Клочков Игорь

Гимны и молитвы. Общие понятия вавилонско-ассирийской религии
Большая часть вавилонских гимнов и молитв находится в связи с заклинательными обрядами. Они сохранились для нас в ассирийских списках. Гимны являлись литургической составной частью магических действий. Связь их, однако, была больше внешняя, и это позволяет предполагать, что вначале они были самостоятельными молитвенными песнопениями.
Гимны, разделенные на стихи и строфы, восхваляли го или другое божество или несколько богов. Между ними встречались песнопения в виде диалога между жрецом и молящимся. В числе гимнов к высшим божествам существовали такие, которые служили обращением к редко упоминаемым в других случаях астральным богам. Вообще, религиозная литература Междуречья была насквозь проникнута демонологическими и астрологическими представлениями. В этом проявилось влияние вавилонского жречества.
Особенный вид заклинаний представляли собой так называемые покаянные псалмы. В них обращают на себя внимание две стороны: прежде всего язык их, местами трогательный и дающий основание называть их покаянными псалмами с жалобными причитаниями: «Подобно флейте, подобно голубю, подобно стонущему тростнику, подобно лани»,— призывает бога молящийся. «Он питается плачем; слезы, подобные дождевым облакам, служат ему питьем. Долго ли еще будет гневаться бог, когда же он наконец скажет: да успокоится твое сердце?» Вторая особенность покаянных псалмов — глубокое сознание молящимся своего греха и вины. Прежде всего он ищет причину своих несчастий во всех обстоятельствах своей домашней и семейной жизни, во всей своей ежедневной деятельности, в малой заботливости о милосердии и добрых делах и об исполнении религиозных обрядов и с величайшим смирением молит о помощи. Но для религиозно-нравственной оценки этих покаянных псалмов прежде всего надо иметь в виду, что поводом для всех них без исключения могло служить какое-нибудь несчастье, например болезнь, разрушающая радости жизни. Божество отвратилось от человека, и тогда демоны получают власть его мучить.

Милость сострадательного бога, являвшаяся целью и ожидаемым последствием молитв, состояла только в избавлении от болезни. В этом же заключалось и все значение вымаливаемого отпущения грехов. Получение исцеления и прощение греха выступали как фактически идентичные понятия. Прекращение гнева божества означало исчезновение источника страдания. Если бог — и это принадлежит к прекраснейшим представлениям покаянных молитв — взглянет снова благосклонно на больного, возьмет его за руку, станет рядом с ним, то больной выздоровеет. В покаянных псалмах проявлялась еще одна особенность, которая точно так же повторялась и в заклинаниях. В них говорилось о божестве молящегося, которое не называли именем какого-нибудь определенного бога. Гнев этого божества был причиною страдания, и гнев этот можно смягчить. Трудно понять, идет ли в этом случае речь об особенном боге — покровителе молящегося, или о домашних богах.
Явственнее выступает часто встречающееся представление о посредствующем боге-заступнике. От призываемого божества ожидали, что оно присоединит свою просьбу к просьбе молящегося для успокоения гневающегося бога. В качестве бога-заступника являлся или бог-покровитель молящегося, или какое-нибудь божество из общего пантеона; но во всяком случае тот бог, перед которым оно является просителем за больного, должен был быть высшего ранга.
Молящийся предполагал, что тот грех, который был причиной его болезни, неизвестен ему; поэтому при перечислении всех грехов, какие можно придумать, он упоминал и о грехе, «которого я не знаю». Точно так же, для более верного успеха мольбы, в числе богов, гнев которых мог быть случайно вызван молящимся, мог быть упомянут и бог, «которого я не знаю».
Все желания, высказываемые в молитвах, преследовали одну цель: получить вновь здоровье, чтобы долго прожить на земле и во славе перейти в другую жизнь. Необходимыми условиями для того, чтобы молитва была услышана, считались восхваление бога-помощника, чрезвычайное богатство в святилище бога, богатство богослужения и принесение обильных жертв.

Из многочисленных гимнов, молитв и заклинаний можно составить довольно ясное суждение о том, как представляли жители Междуречья своих богов. Небеса были местожительством высших богов, причем бог солнца Шамаш ежедневно совершал свой путь с восточной горы в сторону западной горы, а на ночь удалялся во «внутренности небес». Боги охраняли установленный ими обычный закон в качестве верховных судей.
Сознание своего долга по отношению к священным богам указывает на привычный правовой порядок, служащий для жителей Месопотамии защитой жизни и собственности. Гневные боги наказывают людей потопом за их беззакония. Из заклинательных формул мы можем получить представление о том, как понималась нравственная сторона религиозного учения. Из них мы видим, что наказывалось не только насилие над ближним; но также и нарушения правил культа. Кто пренебрегал своим богом или богами, сознательно нарушил клятву, не исполнил обетов или отказался от принесения жертвы, тот навлекал на себя немилость богов. Нарушение семейного согласия считалось особенно тяжким преступлением. Умышленное истребление живых существ тоже наказывалось богами. А когда они гневались и отвращали свой милостивый лик, то вместе с этим люди теряли все блага жизни. Только искупление вины могло отвратить гнев богов.
Боги распоряжались не только жизнью и смертью отдельных лиц, а и бла-госостоянием целой страны. Величайшим даром богов считались долгая жизнь, изобилие земных благ, многочисленное потомство и, наконец, защита от разного рода враждебных сил. С возвышением Вавилона и его покровителя Мардука была связана сакрализация правителя, статус которого со временем приобретал все большую святость. Цари, как любимцы богов, просили для себя долгого и счастливого царствования, победы над всеми врагами и укрепления престола за их наследниками на вечные времена. Наоборот, военные поражения и политические неудачи, болезни и эпидемии, внезапная смерть и прекращение рода признавались за наказания, посылаемые разгневанными богами.

Так как каждое действие в частной или общественной жизни имело какое-нибудь религиозное значение, то вся вавилонская религия проникнута живым сознанием безусловной зависимости и чувством благоговейной покорности. Календари с указаниями правил культа служат доказательством того, как строго цари относились к своим религиозным обязанностям, так как дела, относящиеся к культу,— а это постройки и украшение храмов, жертвоприношения, посты и длинный ряд церемоний,— считались действиями, без сомнения, приятными для богов.
Боги жили в храмах, представлявших собой изображение их небесного жилища. Важнейшей частью храма была священная комната, где стояла статуя божества. Каждый день ее нужно было умывать, одевать и кормить. Одежду и пищу доставляли либо сами поклонявшиеся в качестве жертвоприношений, либо это приобреталось за счет храма. В храмовый комплекс входили также дома священнослужителей. Священная комната обычно находилась в окружении других помещений. Статую нельзя было увидеть при входе в храм. Ее мог увидеть лишь тот, кому разрешалось войти во внутренние покои.
Находящиеся в храмах статуи богов служили гарантией их присутствия и покровительства. Считалось величайшим бедствием, когда во время войны вражеское войско не только разрушало города и храмы, но и в качестве выс¬шего триумфа захватывало и уносило с собой изображение божества. Жители Месопотамии полагали, что боги разрушенного города, как не имеющие уже пристанища, уходили на небо. Но, несмотря на пребывание богов в их стране, обитатели Междуречья смотрели на них как на существ иного мира. Они являлись своим любимцам во сне, чтобы оградить от опасностей, укрепить их мужество или чтобы объявить им свою божественную волю.

Многие черты культа подчеркивали благочестие и ревность в исполнении богослужебных обязанностей. Месопотамский пантеон постоянно расширялся, в молитвах перечислялись сотни бесчисленных богов. Молитва считалась тем более эффективной, чем большее количество божеств в ней были упомянуты. Обратной стороной непомерного благочестия стало все увеличивавшееся суеверие.
Все силы природы, благодаря которым нарушался привычный ход вещей, олицетворялись в виде злых демонов, и всякие чрезвычайные, из ряда вон выходящие, происшествия приписывались их влиянию. Широкое распространение получило поклонение звездам и астрология. Насколько древним было это суеверие, мы не знаем, так как имеющиеся тексты заклинаний и гаданий не принадлежат к древнейшим памятникам вавилонской литературы. Правда, крупнейшее собрание астрологических гадательных обрядов приписывалось царю Саргону Древнему, но возможно и то, что это указание — просто легенда, имевшая целью увеличить древность этих обрядов и подчеркнуть их значение.
Чрезвычайно развита была в Вавилонии система мантики — различных гаданий. Среди жрецов были особые специалисты-гадатели (бару); к ним обращались за предсказаниями не только частные лица, но и цари. Бару толковали сны, гадали по животным, по полету птиц, по форме масляных пятен на воде. Но самым характерным приемом мантики в Вавилонии было гадание по внутренностям жертвенных животных, особенно по печени. Техника этого последнего способа (так называемая гепагоскопия) была разработана до виртуозности, каждая часть печени имела свое название, суще¬ствовали графические схемы, глиняные модели человеческой печени с гадательными знаками. Впоследствии эта техника была заимствована — вероятно, через хеттов и этрусков — римлянами.

Автор: Клочков Игорь